[Хэлка_Ровенион]

Вообще все хорошо. Мамино пятидесятилетие вот отпраздновали. Внезапно выяснилось, что маме 50, папе 61, а названия специальностей сестер я даже выговорить не могу. У одной машина, у другой муж, страшное дело.

Но сейчас села за мастерский отчет - и снова накатило.
Свечи в Нисихонгандзи, лай собаки Гайдзина, тории Фушими Инари, печальная рыбка в Камакири-окия, маленький очаг госпожи О-Кику, лапша с чернилами каракатицы, черные кошки, красная зимняя шпилька Икумацу, письма на желтой и красной бумаге, синее знамя Сейчу Рошигуми, красавицы на стенах чайной Камацу, зеленые кимоно актеров...

Никто и никогда не построит для меня город моих снов.

Интересно, если купить и выдуть в одно лицо бутылку сакэ, которое я терпеть не могу, - полегчает?

Comments

[Alkante]

Мон князя Мацудайры, помятый, испачканный грязью, со следом чьей-то подошвы, меч; с которого рука не поднимается сорвать чип; крики за стенами; мешочек риса со следами крови; суровость Айзу; ветер, шевелящий волосы; внезапно надвинувшееся небо; последние для Каэнору стихи господина Цунэнори; обретенный и оставленный брат; рука к руке; не исполненное проклятие; последнее хокку.
Мы были там. Мы жили. Мы умирали.
МЫ ТАМ БЫЛИ.

[Асмела]

Чаша с водой в храме и красная ткань для ками. Связка бесполезных монет - риса не хватает на всех. Юрэи в додзе - они боятся огня, как и я сама. Негромкая и неторопливая речь господина Кибасё на фоне далеких криков - уйти и помочь нельзя, отец не позволит рисковать собой. Обгоревшие стены представительства Айдзу - почему в то утро меня не было там... Злые взгляды старшего ученика и заглянувшего соседа-самурая - извинения принесены, но однажды эти двое сойдутся в бою. Стих Соджи на смерть Сасаки-доно - значит, все-таки не спасся... Письмо в рукаве - ученик, возвращайся живым хотя бы ты. Новый настоятель Фушими Инари, выполняющий иайдо-ката, - я понимаю, от этого действительно легче. Танец в последнюю ночь.

Если будешь пить, мысленно я с тобой.

[Кимура Тама]

Взаимные подколки с братом и короткий разговор о Такаги-сане; ночной визит в пустой храм Инари-сама; слова судьи (Пусть эти средства станут залогом того, что с случае необходимости мы сможем найти Вас); драгоценные минуты общения с Сасаки Тадасабуро-саном; обморок и суета вокруг; резиденция Айдзу - и прощальное хокку через несколько часов; поиск риса для брата и "дядюшки Асахи"; необходимость лечить людей, которым предстоит казнь; Сацумский экстрим; сестра, переодевшись мальчиком, бродит по городу с патрулем; отказ от подарка и детская обида; рисунки Ниибацу-сана и маленький чайный свиток с колоколом и бабочкой; встречи с Накараи-сэнсеем; очень спокойный голос "последнего Айдзу и последнего Рошигуми"; О-Кику, вытащившая меня на площадь (А это аптекарь, и ей вы рис дадите); казнь Акико и письмо дяди; боевой танец Масаки-сана в Гионе; три имени на О-Бон; вечерний праздник и танец сестры..
Это было прекрасное время.

[Гость]

Светлячки в саду и самый первый танец - для друзей; Аоно-сан, одним текучим движением заслоняющий меня от возможной опасности; лесть госпожи Утияма и молчание ее мужа, и ожидание удара; стихи, найденные перед сном у зеркала; голод и безденежье, и стыд: внешний блеск гейко скрывает нищету; удивленные глаза Хиросавы-младшего: данна, оказывется, дает гейко денег - и монеты (последние, скорее всего) брошены на пол у моих ног небрежным жестом смущенного юноши; побег в мужском платье от возможного ареста; праздник, и танец на площади - как радостно танцевать, пусть даже и для толпы, ведь среди нее - друзья; в танце с веером фигура "выстрел из лука", прицелиться с улыбкой в Аоно-сана - смотрел в сторону, ах, какая досада!; жара давит нестерпимо, как хорошо в тонкой юкате, набелить заново лицо; закрытые седзи и рука, вцепившаяся в мою так, будто человек сейчас сорвется в пропасть...вымершие улицы, холодный взгляд юрэя; Тоши-сан улыбается: так хорошо хоть на время забыться, погрузиться в любимую работу с приятным гостем...я бы с удовольствием приняла его и наедине - иногда так нужно просто человеческое тепло, чтобы в нем спрятаться; кровь на полу, и знакомые четки на рукояти меча: мы первый и последний раз смотрим друг другу в лицо...выбор и решимость, и нож в рукаве: надо же, совсем не больно, так легко...слезы Мицу-сенсея на моей руке - горячие, и Сюн так жалобно плачет; мерный, спокойный голос монаха; улыбка любимого и объятие - как ответ на все вопросы.

[Гость]

(предыдущий коммент тоже мой)

Первые шаги по Киото, новые друзья, в театре глаза разбегаются; беготня по делам и поручениям, и запах грозы в воздухе; лапша с угрем - ну почему я не заказал себе такую же!; косодэ, обрызганное соусом из чернил кальмара: вот я неряха...Смешные стихи по кругу, и танец Масаки-сана: веер становится мечом, меч - веером; додзе, непривычная тяжесть меча в руках: так странно и радостно, свист синая в воздухе; теплые татами в домике поэта; руки возлюбленной в мыльной пене, и синие рукава подвязаны; алое свадебное кимоно, золотые фениксы, не-помню-какая по счету чашечка сакэ... и поклон обретенной девушке - как дайме: полюбит ли? а потом тишина в Нисихонгандзи, и свечи, и положенный на алтарь гребень Икумацу: время оплакать мертвых...

Мне бутылка не поможет.

Тинвель.

[Хэлка_Ровенион]

Haltael , Асмела , Кассия , Тинвель - спасибо. Это потрясающе.